ДАВИД НАВИН
Возможно, одним из наиболее отвратительных феноменов (и наиболее вредных факторов) современной российской действительности является феномен постсоветских (или даже позднесоветских) мещан. Это прослойка людей, воспитанных ещё в советские годы, читавших в школе про «доброго дедушку Ленина» и сдававших в университетах экзамены по научному коммунизму, члены пионерий / комсомолов, уже давно (а скорее всего, никогда) не верящих ни во что, кроме своего личного комфорта. Это — патриоты желудка, прихожане своего кошелька, «канарейки» из стихотворения Маяковского, «побившие коммунизм».
Многие из представителей этого поколения 50—60-х годов рождения активно участвовали в развале своей родины, Советского Союза. Другие молча взирали на это. Меньшинство пыталось противостоять распаду, но было слишком поздно, и История выбросила их на обочину; как сказал потом один из деятелей, 1955 года рождения, «они не вписались в рынок».
Наиболее ничтожные посредственности из этого поколения, взобравшись на спины уходящих и уже потерявших хватку стариков (поколения ветеранов Великой отечественной войны), выбились в большие начальники. Фортуна дала редкостный шанс — подняться до невиданных и немыслимых прежде высот; для этого нужно было лишь поджечь свой прогнивший изнутри, покосившийся дом. Впрочем, так повезло единицам. Большинство же удовольствовалось разрушением всех прежних ценностей: на место социальной справедливости, солидарности и равенства встали нажива, достижение личного комфорта, обустройство своих маленьких бытовых мирков.
Сегодня они, сами уже немолодые, ратуют за то, чтобы многое вернуть назад. Многое, но не свой комфорт. И возвращаются гос.показуха, пионерии-комсомолии с циничными карьеристами в участниках, выборы с фактически одним кандидатом, цензура, запреты, запреты, запреты… Запреты, по количеству и рациональному содержанию уже затмившие, пожалуй, времена брежневско-андроповского СССР.
Позднесовки (иронично, что многие из них, делавшие карьеры в «бизнесе», все эти «купи-продай» проклинаемых сегодня 90-х любили называть своих оппонентов и представителей более старшего поколения «совками») заняли командные высоты, вцепились во власть и боятся поступиться даже немногим. Многие пятидесяти- и шестидесятидесятники не сделались материально успешны, но давно успели смириться. Никогда не имевшие веры в Бога, они в своё время за джинсы и колбасу продали и веру в коммунизм. Сегодня в своём малодушии они молятся на то, чтобы ничего не менялось, чтобы всё было по-прежнему. Разрушившие одну, некогда великую, страну, они, не отдавая себе в этом отчёта, ведут в пропасть её осколки. Только бы ничего не менялось…
История ещё осудит их мещанство, недальновидность, их тягу к ничем не стеснённому потреблению, их похабный субъективный материализм. Но главный вопрос теперь: лучше ли будут те, кто придёт вслед за ними? Смогут ли молодые увести страну с катастрофического курса, дать новый импульс развитию, возрождению, или же лишь продолжат, дорвавшись до заветных позиций, с остервенением обогащаться, «грабить награбленное» (вернее, перераспределять то, что «уже украдено до нас»)?
Шансов на выход из тупика остаётся всё меньше. Современное образование и массовая культура отупляют молодёжь, спутывают все ориентиры, обесценивают и обессмысливают самые высокие ценности и идеалы. Безвыходность положения масс и привилегированный статус «элит» должны быть увековечены, но… Даже после полуночи века бывает рассвет. Ничего не предрешено.