Архив рубрики: Философские заметки

Notas – IV

РОМАН РУВИНСКИЙ

Люди обычно не могут поверить тому, что кардинально расходится с их образом жизни, их устоявшимися привычками, ценностями и целями. Не могут, даже когда факты должны убеждать их в обратном. Одной ногой уже в пропасти, человек продолжает твердить себе, что всё хорошо.

Нам, например, трудно поверить в то, что развитие мира в ближайшие десятилетия сделает бесполезным накопление собственности (и вывернет само это понятие наизнанку). И в то, что личный автомобиль и свой загородный дом скоро вновь станут такой же роскошью, какими они были для жителей городов на заре индустриальной эры. Тем не менее, всё к этому, судя по всему, и идёт, хотя здесь, в России, увидеть это мешает туман сиюминутных бед и противоречий (которые, надо сказать, определённым образом связаны и с отмеченными глобальными трендами).

Читать далее

Notas – II

РОМАН РУВИНСКИЙ

Ludwing Heinrich Heyne, “Auch eine Krone” (“Тоже корона”) (1898, иллюстрация из немецкого еженедельника по искусству “Jugend”)

Нам открыто лишь внешнее проявление власти, и нам кажется, что мы видим, знаем её носителей… мы даже претендуем на то, что понимаем логику их решений. В действительности, те, чьи физиономии мелькают в телеэкране, могут быть всего лишь марионетками или шутами. А знаем ли мы кукловодов? Понимаем ли их логику? Насколько полно и точно эта логика может быть объяснена простым апеллированием к экономическим интересам (сохранения и умножения богатства)? Заканчивается ли она экономикой… или же простирается куда-то гораздо дальше? в сферу сакрального?..

Notas – I

РОМАН РУВИНСКИЙ

Одним из ключевых вопросов современной политической науки является вопрос о том, что в действительности представляет собой государство и какова динамика его развития в условиях фазового перехода из модерна в постсовременность (постмодерн? постиндустриализм? постгуманизм?).

Можем ли мы сегодня быть уверены в том, что то, что мы привыкли обозначать понятием «государство» (state), действительно существует сегодня (можно радикализировать постановку вопросу – уверены ли мы в том, что обозначаемое этой универсалией когда-либо существовало прежде или было достаточно распространённым явлением?)? Можно ли сказать, что современные «государства» действуют в соответствии с тем особым типом рациональности, который в последние два–три столетия считался характерным для nation-state и который теснейшим образом связан с принципом народного суверенитета (гражданской нации как основания государственности)? Или же мы, скорее, можем видеть возрождение более архаичных «государственных» форм на низовом (доступном и знакомом рядовому гражданину) уровне — моделей клановой, племенной государственности, разнообразных mafia state с верхушечными разборками власть имущих за лакомые куски пирога (власти и собственности)? Было бы, впрочем, довольно наивно считать, что этот, доступный нашему взору, уровень и является отражением подлинной сущности современной «государственности». В эпоху глобального рынка не может не быть и глобального уровня организации власти над территориями и людьми. Разумеется, такая организация должна быть весьма далека от распространённых в массовом сознании конспирологических образов «мирового правительства», однако ошибки популярных теорий заговора не отменяют того, что на глобальном (или, лучше сказать, наднациональном) уровне такие управленческие структуры, связи, координация должны иметь место.

Подлинное понимание современного государства, мышление о котором по большей части представляет собой смесь давно устаревших и чрезмерно упрощённых теорий с густым туманом неясности и неполноты, невозможно без анализа феномена deep state («глубинного государства»), проникающего глубоко внутрь управленческих механизмов и проявляющегося как «внизу» (на национальном уровне), так и «наверху» (на уровне наднациональном). Без этого анализа мы никогда не поймём логику современных решений (e.g., массовый ввоз мигрантов в Европу в 2015 г., коронавирусный психоз 2020-21 гг., начало СВО) и событий.

Безвременье кончилось

[один из набросков к новой, ещё не написанной книге]

РОМАН РУВИНСКИЙ

Те, чьи политические взгляды и гражданская позиция формировались в начале 2000-х гг., должно быть, хорошо помнят стойкое ощущение безвременья. Это безвременье, конечно, выражалось вовсе не в том, что ничего не происходило вокруг: США только-только объявили «крестовый поход» против международного исламского терроризма, была развязана война в Ираке, а в России шла своя контртеррористическая кампания против бандформирований на Северном Кавказе. События происходили, но то ли где-то на периферии, то ли им не хватало общемирового значения. Средний обыватель, конечно, вполне мог стать жертвой взрыва в вагоне метро или быть направлен солдатом наводить конституционный порядок — и таким образом мог ощутить дыхание времени на своей шкуре, — однако для подавляющего большинства людей в относительно благополучных странах мира всё это не сильно отличалось от развития сюжета какой-нибудь «Санта-Барбары». …в общем-то, дело было даже не в отсутствии драматизма событий (что может быть драматичнее и трагичнее истории с захватом заложников «Норд-Оста» или школы в Беслане!), а в отсутствии возможности альтернатив.

Читать далее

Тысячелетнее Царство количества: разрушение культуры, расчеловечивание человека, рабство (Рецензия на: А. Лапшин, «Контуры лжетворения». – М.: «Опустошитель», 2021).

РОМАН РУВИНСКИЙ

В небольшом независимом издательстве «Опустошитель» вышла книга философа и политолога Алексея Лапшина «Контуры лжетворения». Значимость и интеллектуальный заряд этой работы трудно переоценить, хотя, учитывая крайне скромный размер тиража книги и засилье откровенного мусора, «белого шума» в информационном пространстве, вряд ли она убедит кого-то, кто уже сам не сформулировал бы для себя многие из излагаемых автором тезисов. Так или иначе, «имеющий уши да услышит», и работа Алексея Лапшина, напоминающая по форме серию взаимосвязанных, продолжающих единую линию эссе, ценна именно своим системным взглядом на острейшие проблемы и противоречия нашего сегодняшнего и грядущего бытия.

Читать далее

Духовно-историческое значение большевизма

РОМАН РУВИНСКИЙ

В романах Виктора Сержа (Кибальчича), особенно – в «Полночи века», хорошо показано, чем был большевизм не с позиций собственного идеологического самоописания и целеполагания (партия мировой революции, освобождения человечества от оков и т.д.), а с точки зрения своего фактического духовно-исторического значения. Если отбросить оказавшиеся в значительной степени мнимыми целеполагания и не скатываться при этом в примитивный буржуазно-мещанский дискурс «дорвавшихся до власти дикарей, шариковых», уравниваемого с нацистским тоталитаризма и пр., большевизм предстаёт как одна из идеологий разнузданной, подчиняющей себе человека техники. Вернее, как форма техницистского сознания человека, дошедшего до обожествления техники, машин, материальных орудий и т.п. Немецкий философ Мартин Хайдеггер определял такой тип мышления как “Ge-stell” («рамку», «постав»), видя в нём характерную особенность индустриальной эпохи.

Читать далее

Что такое Родина?

РОМАН РУВИНСКИЙ

«Патриотизм – последнее прибежище негодяя», писал Бернард Шоу. Да, но в таком случае куда податься приличным людям? Мы часто используем понятие «Родина» в общественно-политическом дискурсе, и, увы, слово это стало избитым. Впрочем, может быть, это не слово «Родина» (кстати, вопрос вызывает уже то, с какой буквы его писать – с прописной или со строчной) сделалось избитым, а мы сами давно превратились в усталых, ни на что не годных ханжей, то с пафосом надувающих щеки и начинающих вещать откровенную ложь, то скатывающихся в грубый цинизм?.. Где она, Родина? Что она? Не являются ли циничные и как бы критически звучащие сентенции наподобие той, с которой начался этот текст, такой же ложью?

Читать далее

Сюжет бесконечного телесериала становится всё абсурднее

ДАВИД НАВИН

В последнее время становится трудно отделаться от ощущения, что происходящее вокруг — проявление чьего-то нездорового чувства юмора. События, ежедневно преподносимые нам так называемыми «средствами массовой информации», не лишены определенной логики, но логика эта есть логика больного, в которой всё поставлено с ног на голову, цвета и оттенки перепутаны, а действующие персонажи ведут себя совершенно абсурдным образом. Дурнее всего то, что мы вынуждены не только лицезреть нарастающий абсурд, но и выступать его соучастниками. Читать далее