РОМАН РУВИНСКИЙ

Большевистская революция была чудовищна. Она была чудовищно незавершённой и нереализованной. Новые политические формы (советы) не вынесли компромиссного содержания, переполненного пережитками и незавершёнными проектами прошлой эпохи. Мечта о безгосударственном обществе, в котором исчезнет «всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человеку другому, одной части населения другой его части» (см.: Ленин В.И., «Государство и революция.  Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции». М.: Издательство политической литературы, 1969. С. 117), не осуществилась. Ретроспективно, зная об условиях, в которых вынуждены были действовать революционеры и ведомый ими народ, зная обо всех терниях, через которые пришлось прорубаться, оставляя по пути лучших товарищей вместе с максимализмом иллюзий и надежд, мы можем оценить эту мечту как несбыточную. «Тот, кто делает революцию наполовину, лишь роет себе могилу». Так и получилось: могилу вырыла себе и ленинская партия, и мировое коммунистическое движение, и те народы бывшей Российской империи, которые в 1917–22 гг. взялись за невозможное, а к концу века с готовностью отдали остатки (или даже тени) своей власти лживым карьеристам из партийно-комсомольских структур, безликим бюрократам, бандитам и полубандитам, вновь доставшим из чулана пыльные знамёна национализма (в великодержавно-имперском или, наоборот, в антиимперском, русофобском варианте) и принявшимся строить «капитализм, как у всех».